Прусские литовцы — живут в числе 1118 тыс. человек (по переписи 1890 г.) в пределах восточной Пруссии. Они заметно отличаются от своих русских собратьев, живущих в Литве и Жмуди (см. XVII, 827); Вероисповедания лютеранского. В 1831 г. П. литовцев было 125440, в 1848 г. — 150580. 30 лет спустя их было 131415. В эти цифры не включены литовцы-католики, постоянно переселявшиеся из русской Литвы. Литовскими уездами или округами считаются Мемель, Гейдекруг, Нидерунг, Тильзит, Лабиава, Пилькаллен, Велау, Инстербург, Гумбинен, Столупяны, Даркёмен, Гольдап. В XIII в. прусская Литва была сосредоточена в Надровии и Шелавии; в Судавии (ныне Гольдапе), Даркемене и Столупянах жили судавиты-ятвяги. Завоевание орденом Надровии кончилось в 1275 г., Шелавии (Schalauen) в 1276 г. Главным городом Надровии (Недрова) был Велава, в которой жил знаменитый Криве и находилось «жеглище» и священная роща Ромове. В Шелаве были три укрепленных города или пилисы: Рагнит, Сарека и Сасава (см. Toeppen, «Hist.-comp. Geographie von Preussen»). Миндовг в 1253 г. подарил немецкому ордену Недрову, в 1254 г. totam terram «Schalowen». По Дюсбургу, хронисту ордена до 1326 г., когда в остальных частях Пруссии древние святые места были уничтожены и горевшие в них священные огни потушены, только в Ромове свободно горел священный огонь, поддерживаемый жрецом Криве. В Галиндии жила областная жрица, какая-то domina prophetissa — женщина-гадательница знатного рода. Границы прусской Литвы окончательно определились в 1422 г. при заключении мира с Витовтом. Мнение антропологов, например Вирхова, что вся земля между Вислой и нынешней русской границей населена старопрусским народонаселением, так же неосновательно, как и этнографическо-политическое увлечение виленских ученых, что Жмудь и Литва населены были переселенцами «из прус», благодаря притеснениям немцев, бросивших свои старые пепелища. В XV—XVI вв. в Пруссии еще различаются языки литовский и прусинский (preussnisch). Реформация имела для пруссаков и литовцев Пруссии высокое культурное значение. Герцог Альбрехт заботился о переводе религиозных книг на польский, прусский и литовский языки. По его почину издается (1545 г.) прусский катехизис, первый профессор богословия новоучрежденного кенигсбергского университета, Станислав Рапагелонпс, литовец из Ковенского повета, является первым литовским национальным поэтом. В 1547 г. издан был М. Мажвидом, студентом кенигсбергского университета, первый литовский катехизис. Этот же Моссвидий Вайткунас, иначе Melanops Lituanus, т. е. Литвин Черноглазый, в 1548 г. произведенный в новом университете в бакалавры богословия, в 1549 г. издал духовные песни в литовском переводе (см. Z. Celichowski, «M. Mosswida Waitkuna przekład litewski pieśni Te Deum laudamus», Познань, 1897). Герцог Альбрехт уничтожая личную крепостную зависимость крестьян, заботился о распространении просвещения среди них учреждением школ и стипендий. При кенигсбергском университете содержались за его счет сначала 24, потом 28 молодых людей, из которых восемь должны были быть происхождения литовского. После Моссвидия, при маркграфе Георгии-Фридрихе плодовитым переводчиком и литовским писателем является Иоанн Бреткунас († в 1602 г.), с 1587 г. пастор в Кенигсберге. Он дал кроме постиллы (1591) и книги духовных песен (1589) полный перевод Библии на литовский язык. В печати литовская библия вышла только в 1735 г. Двоюродный брат Мажвида Г. Виллентас в 1579 г. издал катехизис Лютера, так называемый «Enchiridion», на литовском языке и воскресные евангелия. Первую грамматику составил Д. Клейн (XV, 349). В настоящее время самым чистым прусско-литовским языком говорят около Столупян, Даркемен и Гольдапа (по Куршату, «Wörterbuch», I, 1870) или на юге от Инстербурга и Гумбинена. От этого языка литовской письменности резко отделяется второе прусско-литовское наречие: мемельский диалект Klaipédiszkiu kalbà. Иначе этот южно-литовский язык называется еще высоколитовским (Hoch litauisch) в различие от нижнелитовского или жемайтского. Переходным диалектом, по исследованиям Бецценбергера, должен считаться литовский язык около Тильзита, Рагнита и в Тильзитской равнине (ср. «Gött. Gel. Anzeigen», 1885, № 23). В 1889 г. Бецценбергер, в статье «Etnographisches aus dem Kreise Pillkallen», пришел к тому убеждению, что язык литовской письменности не есть диалект прусско-литовский, а скорее продолжение якобы вымершего ятвяжско-судавского наречия. Прусско-литовские наречия переходят политическую границу Пруссии и имеют свое соответствие в говорах соседней Сувалкской губернии и южной части Виленской, в волостях граничащих с мазурами и белорусами, так называемыми гудасами. Особую разработку прусско-литовский язык получил в XVIII в. в поэмах национального поэта Доналейтиса (XI, 11), в XIX в. в изданиях Ф. Куршата (XVII, 113), который издавал (1849—1880) для подавления революционных и сепаратистских стремлений, по инициативе генерал-лейтенанта фон-Плеве, первую литовскую газету «Келейвис» («Странник») строго консервативного направления. Он же редактировал новые издания Нового Завета, литовское собрание духовных песен и целый ряд духовных сочинений. Лучшими знатоками мемельского наречия были пастор Якобий (1817—1881) и Кельх. Из прусско-литовских публицистов и поэтов выдается Е. Зауервейн. В восточной Пруссии издается 8 литовских (большей частью еженедельных) газет. Все они религиозно-консервативного направления. До 1884 г. северные говоры прусско-литовского языка не были исследованы; в 1877 г. Бецценбергер, издавая свои «Beiträge zur Geschichte d. lit. Sprache XVI и XVII J.», рассматривал язык литовских сочинений прусской и русской Литвы не с точки зрения общелитовской диалектологии, а с точки зрения прусско-литовского «письменного языка» (Schriftsprache) и оттого главное внимание обратил на «отклонения» от якобы «нормального» языка этой прусско-литовской письменности. Впоследствии Бецценбергер посетил литовские местности на севере Пруссии и в Ковенской губернии. Результатом его исследований являются статьи «Zur lit. Dialektforschung» («Beiträge z. K. ind. Spr.», VIII—IX) и «Litauische Forschungen» (1882). С практической целью издал элементарный учебник прусско-литовского языка Макс. Фелькель (Voelkel), «Litauisches Elementarbuch», вышедший 2 изд. в 1898 г. Этнографические особенности П. литовцев известны с конца XVII и начала XVIII вв. по описанию пастора Лепнера в Будветене («Der preuss. Litauer»). В XIX столетии при возрастающем онемечении быт литовцев Пруссии совершенно изменился. Литовцы не живут уже как прежде большими семьями, тип избы приближается к франкскому образцу постройки немецких домов (ср. Bezzenberger, «Lit. Haus»). Литовец, получивший высшее образование, делается вполне немцем. Крестьянин (buras, по-нем. Bauer) имеет наклонность к сутяжничеству, отличается строптивостью и духом неповиновения. Вместе с тем, он гостеприимнее немца. Отличаясь осмотрительностью и медленной обдуманностью, литовцы, в качестве пехотинцев не любят зря подвергаться опасности, но как кавалеристы славятся удалью и уменьем управлять самыми дикими конями. Известны тильзитские драгуны, почти исключительно литовцы. Страсть литовцев к верховой езде лишает их благоразумия и чувства меры в обхождении с лошадьми. Ходить пешком к соседу, в церковь и самые близкие места вне своей деревни литовец считает неприличным. Если П. литовец занимается воровством, то для того, чтобы украсть коня. Мелкие кражи железа и железных вещей не считаются особым грехом. С малых лет дети возятся около лошади. Литовец Пруссии родится с уздой в руке. Даже женщины любят верховую езду. Когда Фридрих-Вильгельм IV был в Мемеле, его встретил кортеж из 24 литвинок в национальных костюмах, верхом на лошадях, и проводил в город; но, по отзывам русских военных людей, литовское племя более способно к пехотной, чем к кавалерийской службе.
Моровая язва и голодовки, как последствия войн XVII и XVIII вв., превратили П. Литву в безлюдную пустыню, но благодаря заботам Фридриха-Вильгельма I страна колонизовалась. Он поселил здесь около 20000 землепашцев из Зальцбурга, ушедших от преследования католического духовенства. Много сделало прусское правительство для просвещения литовцев. В Кенигсберге для будущих пасторов литовских приходов учреждена литовская семинария, и литовский язык преподается на факультетах богословском и философском двумя профессорами. В Тильзите и Мемеле литовский язык преподается как в реальном училище, так и в гимназиях. Особенно делается известен П. литовский язык с 1852 г., когда знаменитый лингвист Авг. Шлейхер, по поручению венской академии наук, посетил прусскую Литву и в 1856 г. издал учебник по литовскому языку (по-немецки). В настоящее время лучшим знатоком прусско-литовских говоров считается проф. Ад. Бецценбергер в Кенигсберге. Из местных обществ ученым исследованиям посвящено литовское литературное общество (XVII, 817). Цели литовского возрождения в языке и быте преследует национальное общество «Бирута», основанное в 1889 г. Главными ее деятелями были Юргис Микшас, Мартин Янкус, доктор Бруажис и Гиренас-Зауервейн. В музыкальном отношении оригинальны литовские giesmes — духовные песни; они поются особыми напевами и особой гаммой. Под немецким влиянием гернгутеров и зальцбургских выходцев образовалось несколько суровых пиетистических сект (молельщики или мальдининкай и др.; см. «Mitteilungen», 20, 196 и Glagan, «Littauen u. die Littauer», 1869). Национальная одежда сохранилась гораздо больше чем у русских литовцев. Литвинки из Тильзита и Рагнита выделяются, кроме того, головным убором, особым способом плести косу, юбкой-мартне и вышитыми лифчиками. Мужчины при работе носят клумпы — деревянную обувь, встречающуюся также в Сувалкской губернии. Литовский фольклор в Пруссии разработан в «Lit. Forschungen» Bezzenberger’a. Как у эстов и латышей в северной части П. Литвы известен Пукис (см.) соответствующий жмудскому Каукасу (XIV, 768); когда гром ударяет, то говорят, что опять одним чертом меньше стало, так как Перкун во время грозы их убивает. Ляумы — ведьмы, обменивающие детей в колыбели, пугают до сих пор еще литвинок и их скот, как русские кикиморы. Как у литовцев-кальвинистов Ковенской губернии, так и у П. литовцев соблюдаются еще разные обряды накануне Ивана Купала. Бытует в сильной степени народное врачевание и нашептывание, но уже с помощью аптеки. (Ср. о лекарке Мачкине отчет Э. Вольтера в «Известиях Императорского Русского Географического Общества», 21, 108—112). В антропологическом отношении заметна двоякая соматическая компликация (Бецценбергер), рядом с длинноголовой, голубоглазой и светло-русой расой встречается еще тип темноволосый. Это надо сопоставить с тем, что южно-литовский язык представляет остаток ятвяжской народности, и что Надровия граничила с вымершими по языку в XVII в. пруссами. Вирхов констатировал у литовцев альбинизм глаз, кажущихся иным наблюдателям, как Преториусу в XVII в., серо-желтыми. Волосы цвета русого, переходящего иногда в желтизну. Рост у мужчин 1,661 до 1,704 м., у женщин 1,573. Из обзора особенностей этнографическо-антропологического типа П. литовцев видно, что некоторые расовые приметы встречаются тоже у литовцев Сувалкской губернии и в пограничных волостях Россиенского уезда. Из культурно-исторических особенностей границу русскую переходят: 1) сувалкские литовцы носят также деревянную обувь; 2) вообще заимствуют, благодаря влиянию П. литовцев, некоторые сельскохозяйственные усовершенствования; 3) наклонность к религиозной сосредоточенности и меланхолии одинаковы у всех литовцев, но суровые сектанты — мукеры встречаются только среди евангелистов Сувалкской губернии и с недавнего времени среди кальвинистов Ковенской; 4) настойчивость и строптивость литовцев П. встречается также у сувалкских их соплеменников, но зависит большей частью от умения с ними обращаться; 5) как у П. литовцев, так и у сувалкских в народную поэзию вкрались немецко-студенческие песни (крамбамбули); 6) как П. литовцы, так и сувалкские стремятся к собиранию земель, а безземельные стремятся к переселению в Америку; 7) у П. литовцев в книжной письменности господствует немецко-готический шрифт, между тем как на письме применяется латинский. Сувалкские литовцы меньше всех других литовцев России склонны променять латиницу на кириллицу. В этнологическом отношении П. литовцы оригинальнее (одежда, языческие пережитки), чем их собратья соседней русской губернии. Ср. М. Friedberg, «Bilder aus Ostpreussen» (1886); S. Dembowski, «Lit. Festgebräuche» (1893); Virchow, «Die altpreuss. Bevölkerung» («Zeitschr. für Ethnologie, 1891); L. Geitler, «Litva i Litvane» (Прага, 1874); A. Kuntre, «Bilder aus Pr. Litauen. Erinnerungsblätter» (1884).